diamond sikke
27 y.o. [30]— ДИСТРИКТ II
деятельность
alisher morgenshtern

у даймонда жизнь — цирковные качели, туда-сюда и по часовой стрелке круговоротами. яичные желтки вместо глаз, и растянутые и разбухшиеся губы, перетянутые чёрными нитками смерти; даймонд сочится животворящей водой, сочится, словно первый клад за несколько недель поисков в далёком и богом забытом сингапуре, даймонд — это цифровая плёнка, полотно из пикселей, жизнь из куска мяса, обтянутого кожей неизвестно чего или кого [кости паучьими сплетениями и комками фальцетом звучат, когда лопатки ударяются об стены]. даймонду просто чего-то всегда не хватало.

в сердцах выцветают ленивые цветочки, которые любит каждая девчонка, единственное, что любит даймонд — репликантов ( забавные как игрушки, смешные, словно карикатуры нордических художников ). у даймонда была привычка, одна из не самых приятных, обычно вызывающая у других удивление, а у вторых отчуждение. если ему что-то нравилось, ему обязательно нужно было вывернуть это наизнанку, узнать о понравившейся штучке просто всё, сломать_выломать_убить просто, потому что до дикого покалывания между суставами  костями — хочется узнать всё.

дичайший интерес ко всему, открытый талант, который не подвластен приручения ни хозяином, ни кем-то ещё. понимание того, что понимают и осознают не все, замкнутость для мира и полная к нему открытость одновременно. даймонд — сардонический смех с хрипотцой после транквилизаторов, расширенные зрачки после новой пыли и периодическая непоседливости от желания получить ещё дозы.

в глазах небо жёлтое и белое одновременно, как жабий живот, который он распорол ещё в детстве. пузырь лопнул, а запах тухлятины остался на всю жизнь. грязь третьего дистрикта и проточная вода вместо крови, стиснуть бы в руках собственное горло да посильнее, чтобы спокойней, чтобы как титанический взрыв на станциях химического производства. даймонд усмехается перед другими, показывается и светится звёздным небом, которое сейчас не увидишь толком, а он-то собирает эти созвездия из источников информаций, из старый видеорядов, он смотрит на кое-кого, кто для него спаситель-герой-нечто. как бог. как что-то, чего в их жизни уже и не должно было быть, но черничным запахом распространяется, а на вкус всё равно как кислая жвачка [когда кто-то нравится, кислота трещит швами, увеличивается в количества заболевших тараканьей болезнью]. влюблённость? к двадцати семи хочется это лишь сплюнуть, вырезать хирургическим способом, но это не уходит. не уходит через год, не уходит даже через пять.

даймонд сикке никогда не был волнующимся, переживающимся, чтобы с раскалённым жаром на свежей коже.
но волчьи пасти всё скреблись и раскрывались у глотки, пока чувства заволакивали его в патоку, на которую у него аллергия.

жизнь — крестовые походы длинною с существования; сикке ухмыляется, выворачивает руки чужие до хруста и смеётся в унисон звуку ломки. безумие чёрной краской сперва по лицу мажется, а после внутривенно входит как и та дрянь, которую обычно закладками сгребаешь в руки. жизнь — это маркус, который всегда говорил ему, что нужно делать [маркус вообще единственный, кого сикке мог бы хотя бы слышать]. репликанты — лишь очередное мясо, которое хотелось попробовать. словно побывать в доме прайма, словно пожить единый день в пентхаусе, а не в трущобной коробке. даймонд заинтересован. заинтригован. маркус говорит сломать их всех, потому что это их работа.

дополнительно • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
его жизнь почти в одну полосу повторяется вновь ; совсем не понимает почему маркус так его цепляет, хотя знают друг друга они лишь год с небольшим ; совсем не догадывается о самой большой лжи, которую хранит маркус ; юзает, юзает слишком много, несколько раз были передозы, но в итоге в теле теперь лишь +1 модификация для контроля сердцебиения и его возможная снотворизация при сильных скачках пульса ; начал мелкой шавкой в канаве, а сейчас шавка простая ;