В КНИГЕ ПО ПСИХОЛОГИИ ТАБЛИЦЕЙ ГЕРБАРИЙ.
сехун постоянно испытывает эту непрерывную зыбкую тревожность — она его убивает — сперва скальпелем так нежно проводит по коже плоского живота, а потом чужие руки в перчатках начинают собирать в брюшной полости лего. у сехуна непрерывное чувство, что он в опасности и нужно бежать, но любое окно открыто и его можно раскрыть настежь — сехун замирает мраморной скульптурой микеланджело и не двигается. его глаза кровью наливаются, а руки наоборот затекают, становятся ватными, это ли не страх. сехуну кажется, что он попал в совсем незнакомый мир [сущий ад из незнакомцев], мама всегда твердила, что никогда не нужно доверять людям, потому что даже знакомый тебе человек можешь оказаться дьяволом в шкуре человека. о никогда не придавал такому значения — общался с теми, с кем было комфортно. всегда.

с ким чонином сехуну оказалось тоже комфортно и из-за этого он попал в бесконечный замкнутый круг, где он бежит, а ким гонится за ним. с ким чонином сехуну было очень удобно даже, не то чтобы комфортно, если честно. лишних вон в бумажнике никогда не удавалось наскребсти даже на простую банку пива с лапшой — чонин всегда приходил с пакетом пива и едой, сехун оказался той ещё подкупной и голодной скотиной. сехун просто попался и забыл как вытаскивать ногу из охотничьего капкана.

сука, как же болит.

«сука, как же болит» — думает сехун, когда прячется за большими мусорными баками и пытается наблюдать за действием за его спиной. он слышит тихую молитву, которая срывается с губ и чувствует как воздух рвёт острый нож. сехун думает, что у него просто не все дома, что он сошёл с ума и это просто какой-то страшный сон, но это не так. второй незнакомец вытирает платком нож и он вновь становится таким чистым, таким острым — им спокойно можно убить, зарезать скот и точно проткнуть не одну тушу за раз. у о сехуна тошнота круглым комком подкатывает к нёбу, он проглатывает его. он чувствует себя монстром из говна и палок, потому что ничего с происходящим сделать не может — наблюдать лишь. у него желваки на лице двигаются слишком живо, словно живые, а зубы хотят впиться пиявкой в чью-то кожу и просто как в произведении кафки превратится в таракана. большого, здоровенного такого таракана, с рыжеватым брюшком, вечно двигающимися усиками и лапками, которые мягко касается с землёй. сехуну хочется превратится во что-либо, чтобы лишь не быть простым свидетелем увиденного; ким чонин какой-то другой в этой картине художника бога — сехун в бога никогда не верит, но, если раз поверишь в сатану, то поверишь и в бога. сехун никогда в красивом лице кая не видел этого дьявольского намёка острого как и его лезвие ножа. он никогда не видел маленьким рожек или чёрных козьих копытц — совсем ничего. сехун видел лишь эти двойственные улыбки, которые каждый день были другими. сехун видел как чонин злится и видел очень миролюбивого чонина. последний чонин был самым странным, самым диким для чонина и скорее всего это было просто второе лицо дьявола. осех думает о том, что пора окунаться в буддизм и начать брить голову под ноль, и молиться.

МОЛИТЬСЯ МОЛИТЬСЯ МОЛИТЬСЯ О СМЕРТИ.
сехун из канавы достаёт тот самый платок, который пару минут назад был белый с красными пятнами чужой крови, а теперь в грязи, собачьей моче и в человеческом переработанном говне. сехун не чувствует себя противно или грязным, он испытывает лишь чувство страха, его скелет сам пытается вырваться из толстого слоя кожи и мышц. выбраться, чтобы сбежать, потому что сам о сбежать не сможет. не от чонина. ни от его сладких подачек и точно ни от долгов, которые тяжким грузом на сехуновских плечах. чонин помогает и в тоже время внедряет смертельную дозу героина под кожу. это какой-то чёртовый траинспоттинг — сехун в тот вечер выкуривает целый косяк и допивает второй стакан соджу на улице. сехун плотнее натягивает на голову капюшон и завязывает оба шнурка вместе, чтобы капюшон сильнее прилегал к голове. сехуну хочется больше телесности, но он лишь получает больше храбрости. в кармане любимых спортивных штанов спрятан тот самый платок. он под застёжкой, точно не выпадет и точно никто не увидит, если только сехун не решит показать. 

страх? а что такое страх?
что такое вообще слова
что это такое, бля.

сехун выбрасывает пластиковый стаканчик с добитым соджу в мусорку поблизости с квартирой. каково это жить с дьяволом, сехун? каково это постоянно есть то, что он даёт и не знать из чего это вообще сделано. сехун не любит есть палочками, поэтому чонин всегда на стол кладёт набор из вилки и ложки. специально для сехуна. чонин многое делает специально для сехуна и от этого лишь противней, кажется, что внутри него, после прикосновений кая и его пожатий рук, живут паразиты. острицы выкручиваются в брюшке в смешные узлы и цифры из ноликов и восьмёрок; сехун опирается о лестничные перила, чтобы не навернуться на бок. у сехуна какая-то тяжесть в желудке, наркомания мозга и до сих пор горячий соджу в горле. мммм, приятно.

— эй, — окликает пьяно сехун и опирается рукой о дверной косяк в их кухне. здесь всё «их». чонин так сам говорил, чтобы в очередной раз подкупить своего доверчивого щенка по кличке сехун. сехун тогда махал хвостом и довольно тявкал, потому что его подкупили. клыки у него выросли лишь чуть позже.

сехун пьяным взглядом ищет знакомую фигуру и подходит. вальяжно и уверенно. словно здесь он царь и бог. словно это было именно он, кто скинул чонина с небес, оторвав ему ангельские крылья. сдохни, люцифер. умри, дьявол. сехун из кармана достаёт грязный платок и кидает его в лицо чонину. смотрит внимательно. смотрит пристально. смотрит на него зверем, вышедшим из моря, а может тоже из ада?

— это же твоё. ты забыл, чёртов ублюдок, — когда в тебя выкуренный в одиночестве большой косяк из сативы и два стакана соджу — да, можно стать героем повести стивена кинга. но все прекрасно знаю, что происходит с такими храбрыми героями в хоррорах. сехун в этот момент совсем об этом не думает и ему всячески хочется уничтожить всё. и кимкаевскую ложь тоже.

— ты монстр! ты вообще понимаешь, что сделал, ублюдок? — сехун становится свирепей, не хватает лишь пилы из бладборна, чтобы наконец нанести первый удар. у сехуна в глазах всё так плавно и тихо идёт, но движения у него от этого лишь ещё больше напитанные нервозностью и злостью. у сехуна всё в глазах плывёт и в какой-то момент он видит двух каев.

— я всё видел, чонин.