ИСЦЕЛИ МЕНЯ, ОТЕЦ, ИБО Я СОГРЕШИЛ И НЕТ МНЕ ПРОЩЕНИЯ.
мальчик святую воду наливает себе в кружку — пьёт-пьёт-пьёт и-совсем-не-давится. у него лёгкий тремор и мурашки неприятно начинают покалывать кожу, кажется, что какой-то всё же ядовитый паук в ванной смог укусить его за щиколотку. у элишы всё немеет и через пару часов он чувствует как голова раскалывается, её хочется просто отрезать. срезать ненужным углом на белом листе. оторвать, как ножку раку, чтобы прокусить через хрустящий покров мясо. элиша чувствует в себе какие-то странные, совсем незнакомые изменения — под кожей что-то движется, а круги перед глазами совсем мешают сосредоточиться. мальчика разъедают личинки изнутри. мухи откладывают яйца в изгибах, в лёгких непримечательных открытых ранках, которые отец так и забыл обработать. мухи чешут лапку об лапку, чтобы после фасеточными глазами просмотреть тысячный повторный слайд сладкого мальчишеского тела; элиша давится святой водой на шестьсот шестьдесят шестой раз [число зверя обжигает, оставляет открытые раны, чтобы было видно] и из горла выкатывает клубень белых живых личинок. они вьются, они сворачиваются в клубочек, как маленькие котята, они, элиша чувствует, смотрят прямо на него.

он своим грязным ртом впивается в губы пастора. следи за своим маленьким стадом овец, защищай их от злого серого волка, потому что он непременно нападёт. элиша рвётся в бой, хватается своими совсем ещё нежными, незнающими никакой тяжёлой работы, руками к отцу. перед ним хочется встать на колени и целовать носки туфель. перед ним хочется спуститься на колени, больно стукнуться угловатыми чашечками об пол и шершавым язычком вылизывать грязь на чёрной обуви. его проклятый язык — щётка для чистки. его улыбочка — свежая почва. его чёртово нутро пропитывается дьявольской усладой, от которой слишком тяжело сбежать. мальчик кажется таким маленьким, совсем миниатюрной копией десятилетней девочки с постриженными коротко волосами. длинные худые ноги с угловатыми коленками, покрасневшая нежная кожа на локтях и лёгкое смущение, которое заметить можно на кончиках ушей. прячься. беги. срывайся. умри. чёрная аура пожирает элиша изнутри и она обязательно дотянется и до святого духа.

— папа, — мальчик проглатывает куда-то «святой», возвращаться к началу он не собирается. элиша аккуратно, совсем по-ребячески замыкает руки в кольцо, прикусывает нижнюю губы, совсем немножко посасывает её. у элиша плечи мелкой дрожью пробивают — чёрный мор выходит. ему хочется вжаться в чужое тело, наконец-то с ним соединиться в воедино, но его не подпускают так близко. мальчик надоедливой собакой скребётся лапами об деревянную дверь, чтобы хозяин впустил обратно в дом, но ничего после этого не следует. мальчик покрывает лицо отчима мимолётными короткими поцелуями, но всё равно всё замыкается в один единственный круг, состоящий из полной бесконечности.

элиша испытывает необузданный голод, ему хочется раскрыть пасть и заглотить габриэля всего. сожрать его, чтобы никому больше не досталось. чтобы он не смотрел ни на каких других девиц [зачем ты на них смотришь?! я видел! видел всё! видел]. элиша испытывает слишком жестокую ревность. ему не нравится, что священник слушает кого-то другого, разговаривает с кем-то другим, прощает чужие грехи и до сих пор спит на диване, а не в их спальне, на двухспальной кровати.

для него и для неё.

ВОЗВЫСЬ МЕНЯ К БОГУ, УБЕЙ НЕМЕЗИДОЙ.
родительская спальня после смерти мамы становится каким-то поминальным храмом, а не просто спальней. элиша знает, что габриэль никак не может там спать — ему одиноко — думает мальчик и берёт с вешалки платье. он причмокивает губами перед зеркалом в ванной, чтобы убрать ненужный остаток помады, так, кажется, делала всегда мама перед своим выходом. элиша крутится перед зеркалом и исправляет каждый изъян — мама всегда самая красивая и лучшая; сегодня элиша был самым красивым и самым лучшим, потому что отчим целовал его также, как целовал маму. он знает. он точно уверен в этом и улыбка от этой мысли так и не хочет сходить с лица.

это любимое платье их двоих — мамы и отчима. элиша всегда замечал, что именно в этом габриэль почему-то улыбался своей жене куда счастливей. платье было слишком простым и от этого ещё больше притягательным. лёгким и летним. красивым. из-за отсутствия женской груди, платье смотрится на долговязом мальчишеском теле немного нелепо, но элиша прячет все изъяны в ухмылках тысячи чертят и страшного красного дракона.

обернись.

— тебе же нравится, — он отвечает грубо, слишком устало, словно отвечает на вопрос священника уже не впервые. кольцо из рук размыкается, а жилистые длинные пальцы впиваются в плечи с такой силой, что это точно должно отразится на лице священника. элиша знает. он уверен. он так просто мечтает. мальчик разворачивает его, вжимая теперь сам спину габриэля в стену. элиша томно выдыхает, потому что его электрическим током бьёт с прикосновения чужих к шее. ему габриэля хочется вжать ещё сильнее в стену, чтобы тот прекратил. чтобы тот прекратил навсегда и просто соединился с ним. будь мной. будь со мной одним целым.

элиша проводит тыльной стороной кисти по щеке со слабой щетиной, но его передёргивает от неожиданности и совсем незнакомого голоса совсем рядом. его глаза с лисьим прищуром смотрят в сторону нового звука. выедают там космического размера чёрную дыру, но элиша быстро отвлекается. вновь переводит своё внимание на габриэля и подмигивает ему, мол «интересно, давай дальше». привстаёт на носочки и губами мажет по коже на шее, припухшие губы втягивают кожу, элиша специально делает как можно больнее, чтобы услышать тяжёлый вздох или змеиное шипение. мальчику говорят, что он змей, который уничтожил первое создание бога, но на самом-то деле этот змей и есть бог — он напротив.

красивый, возбуждённый, с лохматыми, выбивающимися в разные стороны волосами и потерянным взглядом. элиша редко видел такой взгляд, он подмечает, проглатывает, чтобы насытится такой мыслью и не сдерживает злобной ухмылки, которая медленно расплывается на лице. остатки помады остаются лишь каким-то небольшим размазанным пятном на них двоих, но элиша это слабо волнует.

— мне плевать, — в полголоса говорит мальчик, чтобы потом опять привлечь в поцелуй. он говорит так, чтобы его услышал не только габриэль. он говорит так тихо и одновременно слишком громко, что это расплывается не только через две комнатки, но и всю церковь. мальчику хочется заполнить грааль своей кровью и спермой, ему хочется кончить прямо на страдальческое лицо христа на старой иконе.

— святой отец... — он стонет, делает это специально, чтобы напугать. делает зло, чтобы получить что-то взамен.

и элиша знает, что должен получить всё самое лучшее, когда вглядывается и видит на шее священника совсем свежий засос.

[AVA]http://sg.uploads.ru/YQWPw.gif[/AVA]
[NIC]the boy[/NIC]
[STA]соскреби труп птицы[/STA]